До Тоссо, куда
Даже орёл небесный
Не долетает,
Откроются ли пути
Великой империи?..
(Масамаро, японский поэт)
Это был мой шестой раз на хребте Жданко. И третий раз на самом пике (682 м). Есть горы, на которые готов ходить неоднократно, они не надоедают. Хребет Жданко — из них. Что поверху, что по берегу — всегда чревато новыми впечатлениями.
1 июня 2020 года
В 7:15 утра отправляемся. Утро ясное. Тёплый ветер. Полноценное лето. На ближних горах местами лежит снег. Со Стародубского хребет Жданко виден отлично: он синеет большим массивом над гладью морской воды, залитой восходящим солнцем.
За станцией Тихой от трассы в сторону хребта уходит горная дорога. Паркуем машину на пятачке у склона горы Владимировки. Вокруг мусор, неотъемлемый атрибут массового туриста.
Оставив машину, в 9:40 начинаем путь, углубившись в бамбуковую чащу, что называется «в лоб» горы. (Я не знал, что рядом отходит по склону тропа, которую набили за эти годы.). И тут же встречаем яростное сопротивление курильского бамбука.
Сегодня понедельник, людей нет. Лишь пение птицы да шум тёплого ветра. Стоит насыщенное благоухание летних гор. В глаза бросается далёкая гора на юго-западе, которая вся ещё белая от снега. Помню, как этой весной при чтении «Записок о Северном Эдзо» японского путешественника Мацуура Такэсиро (19 век) меня смутила его запись в дневнике от 19 июня 1856 года, сделанная в местности Тарайка (ныне озеро Невское, Поронайский район): «На севере, в 15-16 ри (около 64 километров) отсюда, есть высокие горы Анбамааито, на которых ещё лежит снег». Тогда я скептически отнёсся к написанному, думая, что Мацуура-сан приукрасил, но сейчас, глядя на ту гору на юго-западе, понимаю, что такое вполне могло быть. Весна в этом году поздняя. Трёхдневная метель в третьей декаде апреля внесла свои коррективы в смену времён года.
Обильно цветут синие и белые цветы. Сейчас как раз пора цветения горных цветов. Набильский хребет, по которому мы пробирались до горы Лопатина четыре года назад, изобиловал ими.
С подъёмом ветер крепчает. Да так, что резким порывом срывает с головы кепку и уносит куда-то далеко. Сколько ни высматривал, но камуфлированную кепку в траве за отрогами найти не удалось. Как следствие, в тот безоблачный день под палящим горным солнцем бритая голова обгорела до невозможности.
По скалистому гребню ползём вверх. Отрог обрывистый, слишком круто и опасно, приходится обходить его по низу.
В одиннадцать часов выходим на гребень горы Владимировки. До её вершины (593 м) нужно идти по гребню на юг. Внизу на побережье, как раз напротив, видны строения рыбаков. Раньше здесь находилось айнское селение Нупурипо, впоследствии японский посёлок Ноборихо. Вышеупомянутый японский исследователь Хоккайдо, Сахалина и Курил Мацуура Такэсиро описывает, как, плывя с айнами на лодке от Сирара-оро (ныне — Взморье) на север в июне 1856 года, они высадились на этом пляже, ныне в народе именуемом Буруны, и, поставив священные инау (ритуальные шесты с древесной стружкой), вознесли молитвы.
Вообще, айны обожествляли горный массив Жданко, который у них именовался Тупсо. На айнском языке «туп» означает «два»; что касается «со», то, насколько мне удалось справиться по японско-айнскому словарю сахалинского диалекта, означает «место, положение». В любом случае, смысл понятен: речь идёт о двойном пике.
На японский манер гора звучала — Тоссо. Да так и стала звучать впоследствии, прочно войдя в топонимический лексикон даже российских историков и прочих исследователей. В одном из российских источников мне попалась версия, согласно которой название Тоссо произошло от айнского «Туфсо». Но это всё-таки не совсем так. Правильно — Тупсо. Дело в том, информация, скорее всего, была взята из японских источников (японцы больше преуспели в изучении айнской топонимики), а японцы, транскрибируя айнские названия, часто забывали (либо просто ленились) добавлять на письме знаки озвончения. Например, согласный «ф» при озвончении звучит как «п» (в японском языке эти согласные — одного ряда). То есть Тупсо у них стал звучать — Туф-со и разошёлся по картам и пр.
Та же история и с топонимом Найбучи (ныне — река Найба в Долинском районе). В дневниках Мацуура Такэсиро используется разный вариант написания: Найбучи, Найфучи, Наэбучи, Наэбуцу, Наибуцу, Наифуцу. Сами, по ходу, запутывались. Правильнее же писать — Найбучи, либо тогда уж, если совсем по-айнски, — Найпуци. Но это уже тонкости языкознания.
Многие айнские географические названия Сахалина и Курил российскими учёными до сих пор используются в японской транскрипции. Считаю, что нужно ситуацию исправлять, ведь на японском языке изначальные айнские топонимы звучат в весьма искажённом виде. Соответственно, и перевод с японского языка зачастую даётся неверный.
Так, например, в записях Мацууры приводится следующее толкование названия Тоссо: «тянутся огромные отвесные скалы, и дальше нельзя пройти» («Записки о Северном Эдзо»). Японцы любят громоздкие переводы айнских названий. Но зачем усложнять? Тупсо — «двойной пик», чего проще!
Айны считали, что там, на Тупсо, как и вообще на горах, обитает божество. Эти горы, особенно пик, выглядели со стороны весьма грозно, пугая своими неприступными скалами, о которые разбиваются в прибой волны.
С высоты примечаю на юго-западе, в глубине острова, нечто вроде огромного карьера, по которому ползает техника. То тянут прямую дорогу от Ильинского до Тихой. Остров всё менее становится нетронутым. Да что там дорога Ильинское — Тихая! Тут на хребте целая тропа набита, чего не было ещё лет десять назад. Давненько я здесь не ходил. Последний раз на пике был 8 ноября 2014 года.
В полдень выходим на вершину горы Владимировки (593 м). По-японски она называлась Ноборихо-яма. Её южный склон представляет собой обрыв. Нашему взору предстала пропасть, бездна. За ней высится двойной пик горы Тупсо, пик Жданко. Сильный ветер дополняет картину.
Моё внимание привлекло отсутствие на вершине горы Владимировки японского тригонометрического столбика. Там, где он должен стоять, теперь ровное место. Словно сбрило его некой мощной косой. В 2009 году ещё, помню, он там был.
Тенденция исчезновения японских исторических памятников наметилась давно. Со многих вершин Сахалина исчезли эти оригинальные в своём роде артефакты. Так исчез уникальный столбик с горы Октябрьской, что в Макаровском районе. Добрались и туда. Активно расхищают наследие Карафуто. Хранят их у себя на дачах, в квартирах, либо вжаривают на чёрном рынке. Похищают не только геодезические столбики. Обкрадывают и без того разорённые синтоистские святилища! Как теперь туризм развивать?..
Страсть коллекционирования и жажда наживы затмевают разум. В той же Японии такое представить невозможно. Там объекты культуры, пускай и чужой, охраняют благоговейно. Примеры тому — кладбища русских военнопленных времён русско-японской войны 1904-1905 годов.
Горы словно нарисованы умелой рукой пейзажиста — настолько они колоритны. Зеленый цвет пока ещё не представлен в этой палитре.
Западный склон хребта раньше был покрыт полностью хвойными лесами. Мне рассказывали, что в семидесятых годах их погубил пожар. Некогда на Жданко водилась даже кабарга. Некогда. Кабарга…
И тем не менее хребет Жданко хорош собой. В любое время года.
Существует айнская легенда, о которой упоминает Мацуура Такэсиро, согласно которой гора Тупсо (Жданко) и гора-остров Рисири (1721 м), что на севере Хоккайдо, по причине своей схожести считалась горами-супругами. Кроме того, у Мацууры есть упоминание другой айнской легенды, в которой говорится, что на месте нынешнего Пугачёвского грязевого вулкана некогда была гора Нуриисири, которая оторвалась от земли и улетела в сторону Тупсо, а на её месте образовалось болото. Японцы называли это болото Бакэнума — «превращающееся болото», ныне известное как Пугачёвский грязевой вулкан.
Меня просят сложить и продекламировать японское пятистишие танка, как это делал в пути Мацуура Такэсиро. И вот по дороге на вершину горы Тупсо слагаю следующее стихотворение-пятистишие, выдержанное в стихотворном размере японского жанра танка — короткой песни:
Идём напролом,
Под натиском ветрища,
По гребню хребта…
Опасная тропинка
Доведёт ли до Тупсо?..
Сахалинский Твин Пикс, двойной пик Жданко визуально ещё далеко. Глаза боятся, ноги идут. Спуски-подъёмы по набитой широкой тропе. Постепенно поднимаемся к вершине. Первый пик вершины Жданко — монолитная скала — находится севернее и наклонен в сторону моря.
В 14:25 выходим на саму вершину, второй пик горы Тупсо. Наверху стоит деревянный крест. Возле него — японский столбик с набросанными на него монетами.
С вершины открываются прекрасные пейзажи острова. Видны даже синие воды Татарского пролива. В этот раз из-за дымки найти не удалось, но там, за Камышовым хребтом, знаю, скрывается Колдунья — гора Краснова, древний потухший вулкан, расположенный севернее озера Айнского.
Южнее, почти от самого мыса Тихого, посреди безлесного плато тянется, словно дорожка, длинная полоса лесопосадки. Как пишет в своей недавно вышедшей книге «Макаровская земля. Книга вторая. Тихая гавань Карафуто» сахалинский историк Николай Вишневский, возможно, это была неоконченная военная дорога, которые японцы планировали протянуть вдоль восточного склона хребта Тоссо. А возможно, говорится там же, это была туристическая тропа от Тикахоро (Тихая) до Тоссо.
В бухту Тихую, которая в айнские времена называлась Тикапэросинай, японский путешественник Мацуура Такэсиро высаживался 14 июня 1856 года. Тогда там стояли два айнских дома. Вместе с айнами японский путешественник поставил инау, на который прикрепил лист с написанными им стихами.
Пусть и опасно
На вздымающихся волнах,
Плывем по ветру.
С грозного мыса Тоссо
Ждать ли нам, ждать ли ветра?..
Находящийся севернее пляж Буруны обширен и прекрасен. Райское побережье. Недаром айны ставили там свои инау и молились. Они интуитивно чувствовали божественность красивых мест. Эта тайна неподвластна человеку. Человек это не создавал. Он может только этим восхищаться и должен относиться трепетно.
На побережье Бурунов стоят постройки рыбацкого стана. До этого берега добираются на лодках из села Восточного. Также имеется тропа через перевал, проходящая между горами Владимировка и Богатырь. Тропа идёт по лесу. Нам представилось, что будет, если через перевал пробьют дорогу и туда будут ездить джипы. Пляжу придёт кирдык. Поэтому желательно, чтобы та дорога, и без того поросшая лесом, заросла густой непролазной тайгой.
Появление техники у населения дало возможность бывать в диких местах тем, кому там не следовало бы бывать. В очередной раз вспоминаю по этому случаю нашу поездку на гору Коврижку, мыс Виндис на западном побережье полуострова Крильон. Это было 12 июня, выходной день, и туда приехало множество народа. Помимо пьяного шума и гама, меня поразило отсутствие на побережье дров (всё сожгли), и потому люди ехали туда со своими дровами. Но это ладно, поразило больше всего то, что туда ехали со своей водой (!) в пятилитровых бутылях и прочей таре. Потому что все ручьи в округе были загажены во всех смыслах. Отдалённое от областного центра дикое побережье мыса Виндис за короткий промежуток времени было превращено в похабный городской пляж только по той причине, что у человека появилась техника. Помню, успокаивал одного восторженного созерцателя звёзд, ночью решившего шумно полюбоваться ночным небом возле нашей палатки.
В дичайших медвежьих (более дикие не представишь) местах северо-западного побережья Сахалина, на заливе Тык, я пробирался по марям по вездеходным тракам и вышел на зимник, вокруг которого была целая свалка бытового мусора, в том числе отходы бурных алкогольных возлияний.
Человека нельзя пускать на природу, раз он разучился вести себя культурно. Удел таковых — отдых в замусоренных лесочках выше продлённой улицы Горького в Южно-Сахалинске или на грязных берегах речки Еланьки. Какая разница, где шары заливать!
***
Пообедав, отправляемся обратно. На солнцепёке нас буквально атакует множество божьих коровок. В седловине между горами Жданко и Владимировка бежит ручей. На солнцепёке окунуться в него головой — райские ощущения! Вода вкусная, талая. Кристально чистые воды родного Тупсо текут по жилам.
В этой безлесной седловине между гор очень хорошо. Но костровище у ручья портит вид.
С южного склона горы Владимировки хорошо просматриваются тропы, набитые за эти годы на гребне горы Тупсо. Выше, на Владимировке, мы видели даже следы квадроцикла! По всему хребту Жданко идёт вполне натоптанная широкая тропа. Эта тропа напоминает мне горные тропы Японии. Только деревянного тротуара и перил не хватает. (На вулкане Асо, на японском острове Кюсю, лестница, ведущая на одну из пяти вершин вулкана, была бетонная!) Впрочем, здесь, на Жданко, это будет явно лишнее. Мало того что они тут туризм «разовьют», так ещё и доведут гору до ручки. Из всех утюгов прожужжали уши о «развитии туризма», но до чего бы они не дотронулись, всё выходит нелепым образом. Только представьте, как здесь, по этим горам, пройдёт миллион туристов и что из этого выйдет! Ну его, этот миллион! Тут хорошо, когда вообще никого нет. Нынешний человек не достоин великолепия природы, среди которого ему выпало жить.
В прошлом году ходили слухи, что на одном из склонов хребта хотят устроить карьер. Поднялась волна народного протеста, и горы вроде удалось отстоять. По-хорошему хребет вообще закрывать надо, как и многие другие уголки дикой природы, и пускать туда туристов только по пропускам, выдаваемым на основании справки об экологической вменяемости.
***
К семи часам вечера спустились к пятачку, где стояла наша машина. Ещё утром холодный живой квас, по неосмотрительности оставленный на переднем сиденье автомобиля, за целый день под палящим солнцем нагрелся до такой степени, что по вкусу напоминал горячий глинтвейн. Жёсткий облом для утомлённого горами организма!
Поход в горы — не пляжный отдых. Горы забирают всю физическую энергию. Но душа радуется. Хребет Жданко никогда не надоест. Гора Тупсо ещё продекламирует нам свои торжественные пятистишия.